|
Руслан Айсин
Тема хипстерства
приобрела особое звучание в российской медиа-среде в связи
с митинговой активностью после обнародования результатов выборов
в декабре 2011 года. На улицы крупных городов высыпали различного
рода нестандартно одетые представители так называемого «креативного класса».
Это целая социальная группа молодых людей, которых с лёгкой руки
Владислава Суркова почему-то прозвали «рассерженными горожанами».
«Рассерженные» зимой — остыли к лету! Хороши «несогласные»!
Весь пафос их политического протеста был заключён в написании смешных
плакатиков и соревновании в своеобразном конкурсе на то, кто лучше из
них проявит себя в этой грандиозной тусовке. Пародийно шутливые лозунги
немедленно вывешивались в социальных сетях. Главное было собрать как можно
больше лайков под прикольной фотографией или не менее прикольным статусом.
Молодые люди в разноцветных кедах с шариками в руках,
с неизменным айфоном в кармане, явились на протестный митинг как на
площадку, где можно неплохо потусить, покрасоваться и обессмыслить само
действие. Особо выделялись представители движения ЛГБТ. Куда без них? Они
флагманы новой генерации даже не среднего класса, а какого-то, страшно
сказать, среднего рода.
Медиа и либеральная публика преподнесли общественности этот серьёзный
политический процесс, который мы не наблюдали вот уже без малого 15 лет, как
торжество новой прогрессивной модели общественного развития.
Идея хипстерства захлестнула крупные города страны, можно сказать, что они
верные солдаты постмодерна, её живая плоть и кровь. Хипстерство — это
полная деидеологизаиция, профанация, слом системы ценностей, лишение её
каких-то бы не было ориентиров. Главное в их понимании —
созвучие с собственным гедонизмом, перенос внутреннего на внешний. Это
полный разрыв с существующим, общепринятым, но в то же самое
время, эти «внуки цветов» (наследники хиппи «детей «цветов») не являются
анархистами или радикалами, выступающими против несправедливой системы во всех
её проекциях. Нет, хипстерство есть крайне выраженная степень вырождения
системы, буффонада, её постмодернистская версия. «Версия 2.0» — как они
любят выражаться.
В то же время нельзя отделить это движение с тотальным
присутствием в нашей реальности «постсовременности», в пространстве
которого человек стал не просто «всем и вся», он выродился
в физиологическое животное. Всё здесь теряет смысл, нет больше проектных
мощностей, глобального видения, всеохватного модерна. Есть человек и его
личное узкое социальное пространство, его суррогатные страсти
и низкопошибные желания пусть и облаченные в красивые идеи «жить
ради жизни» и «человек создан для стяжания счастья». Он стал примитивным
потребителем, обывателем, который саморастворился в огромном океане
социальной кислоты.
Сегодня житель мегаполиса перестал быть человеком с большой буквы, наследником
великого Адама. Он соткан из лоскутков псевдоценностей, брендов, лживой морали,
либерального восприятия мира и т.д. Увы, но этот «прямоходящий» хоть
и называет себя авангардом лучшей цивилизации в противовес остальному
«быдлу», является, по сути, как тот воздушный цветной шарик: красивый,
напыщенный, без изъянов снаружи, но пустой, бессодержательный внутри.
Ориентация на хорошую, веселую, бесконфликтную жизнь — основное кредо
поколения постсовременности. И дело далеко не в том, что они
одеваются не как все, являются поклонниками и фанатами навороченных
гаджетов, приверженцами нью-эйджевской концепции мира как абсолютного блага,
где каждой душе «заказано» свое почетное место.
Хипстерство способно заразительным вирусом проникать в различные
сущности и умело обесценивать их, превращать
в карнавально-маскарадный балаган. Фьючерсная, воздушная экономика,
лишенная реальной производительности, потешная политика, идеологические
симулякры, современное искусство, виртуализация социально-общественных связей —
породило хипстерство как свою кадровую основу.
Что касается, собственно, митинговой активности, в которой на первых
парах приняли участие деклассированные толпы ликующих хипстеров, то на мой
субъективный взгляд, хипстеры пытались задать тональность всему протесту,
вытеснив политический аспект. Стоит сказать, что лозунги и мессиджи там
поражали своей наивностью и инфантилизмом. Банализация уличного
оппозиционного движения была видна невооруженным взглядом. В какой-то
момент стало модным выйти на улицу, написать креативный плакат… Сегодня это
называется «быть в тренде». Тренд — вот что зачастую движет этими
людьми. С ними пытался заигрывать тогда президент страны Медведев, тоже
старавшийся не отстать от тренда, их хвалил Сурков, оды пели либеральные
мыслители и причисляющие себя к их числу журналисты.
И вот уже по итогам последнего «марша миллионов» мы видим стенания
и причитания либеральной публики, которая переживает, что на сей раз не
было этих самых представителей «креативного класса». И можно считать, что
уличная активность идет на спад. Скорее она стряхнула с себя этот балласт,
так как отсутствие политической ангажированности протеста ведет
в политический тупик и поражение. Это шествие оказалось наиболее
идейно наполненным, политически выверенным и мотивированным.
Политика вещь серьезная и системная. Как говорил известный социолог
и философ Ален Бадью, «возможность невозможного основа политики».
И задача протеста сегодня наперекор всеми обстоятельствам
и сложностям воплотить в жизнь свою повестку.
Требования пересмотра итога выборов — «мы выбирали не этих негодяев,
а других», «даёшь разноцветную Госдуму» — лишают процесс воздействия
на власть сути, так как при всей своей псевдозначимости, театральности
Государственная Дума в российской политической системе координат не
является её структурообразующим элементом. Она может на 97% состоять из
навальных, зюгановых, митрофановых и других популистствующих субъектов, но
центр принятия решений всё равно будет находиться в Кремле, ибо согласно
конституции, которую писали под Ельцина, Россия является суперпрезидентской
республикой, где де-факто глава государства обладает едва ли не всеми
полномочиями монарха времён династии Романовых.
В середине 90-х Госдума была красной, в ней хозяйничали КПРФ
и другие «примкнувшие». Однако попытка того же импичмента, которую
они пытались объявить своему политическому противнику Ельцину, обернулась
полным провалом. Президент в любой момент может распустить Думу, наложить
вето на любой принятый ею закон, может помиловать, кого пожелает. Поэтому все
разговоры о прозрачности, справедливости и честности выборов являются
не более чем содроганием воздуха в адрес бетонной стены, стоящей на их
пути.
http://www.poistine.com/politics/khipstery-rozhdyonnye-postmodernom
|
