Пытаясь написать про Алексея Навального на рубеже лета и осени 2013 года, приходится делать много оговорок, главная из которых состоит в том, что, когда мы делаем в отношении Навального оговорки, он делает российскую историю — вне зависимости от всех нас, от тех, кто о нем пишет, пишет хорошо, плохо, не знает, кто он такой, кто затрудняется ответить, кто едет в «Ашан» за продуктами или в Париж без возможности вернуться.
